В глубокой тьме и тишине, проснулся что-то, и глаза открыл. Можно было и не открывать их. Ночь. Из палатки вышел и к кустикам прошел. Тут же рядом, умывальник, такой же что был когда-то у нас на даче. Лагерь уже спал. Присел к костру, тот тлел ещё, и тут же, как бывает, парень спал, - часовой у них. Присел с сигаретой, глядя на черные поленья – головешки, высвечивающие местами красным, желтым, они как в судороге бросали искры с легким треском. Нарисовавшись вспышкой – огоньком, зигзагом молния прошивала уголь. Прикинул, сколько мне тут еще торчать осталось. Два- три часа, пожалуй. Партизаны, мать твою. Я москвич, хоть когда-то и ходил в походы, но к образу такого бытия, абсолютно не приучен. Вру, конечно, бывало в жизни и похуже. Встал, разминаясь, пошевелил плечами, желая чуть телу жизнь придать, ясно, не засну ведь больше. Да и не надо - в голове уже образ дома. Движения сделал, выгибаясь. Панорамой взор по местности скользнул. Нагнулся и, в упражнении прогибаясь, увиденное мельком, поймал в мысли. Поймал, и сразу в глазах картинка возникла крупным планом, тут же и звоночек сработал разом Я сразу, опять посмотрел на горы. Да, конечно, наверняка, вы видели, как идет лавина. Смотрим же кино. Но мало кто видел, как приходит завтра. Туман катился молоком, проснулись и тревожно забеспокоились птицы. Ночь, не рассвет. Тут же в тишине прошел разрядом треск- рация заговорила, треск пропал и четкий, абсолютно чистый голос, на английском, сообщил, что вертолет в пути, расчетное время подхода - 40 минут. Связь прямая.

Бля… ВВС, прямо. Мысль скользнула, внимание было приковано к лавине. Нарастая туманом, она вниз катилась, сюда, к нам, в котловину. Проснувшийся вдруг охранник задергался и, по глазам пройдясь рукой, глянул на меня, ничего не понимая.

- Привет, что снилось?

Взгляд был такой, что подумалось: «Этот съест живьём». На х… шутки.

Сразу приказал: « воды подай, умыться».

Проснулся сразу, заулыбался, закивал и тут же быстро сбегал.

Мысль просчитывала варианты. Что это может быть? Лавина идёт со скоростью экспресса, она уже бы нас накрыла. Тут, как в киносъемке, если скорость убрать. Лавина, шла языком, и тут же, была прикрыта более легким туманом. Он вверх шел. Получился гриб. Нарастая, неведомой тревогой,  пелена обретала материальную, казалось, силу. Разрасталась, вниз идя, катилась к нам, сюда. Вот и спасибо тренировкам. Охранник, проследив мой взгляд, изваянием застыл. Я тоже типа памятника стал, но в черепушке со страшной скоростью шел просчет. Наверно с сотню вариантов. Все минусом уходили, отпадая. Так тут нас и накрыло.

«Каждому своё», так Гимлер разграничил, также поступил и Сталин.

 * * *

Лес.  Прохлада. Озираюсь. В руке корзинка, в ней – грибы. Так, чуть. Соображаю. Прямо передо мной подосиновик стоит, машинально режу. Нож красный и с крестом, - швейцарский. Лето.

Откуда?

Где я?

Только что в Анголе был. Туман накрыл, теперь - это. Нет на руке часов, там побрякушка золотая. «Ронсон». Значит, и связи нет. Смешанный лес. Осины, есть, дубы, березы. Так, берёзы. Значит я в России или в Канаде. Некогда с корзинкой  ходил я за грибами. Корзинка русская, вполне. Бля….. я дома? На часики глянул, там даже компаса нет, бесполезная  машинка. Под утро нас накрыло. Здесь хмарь, наверно будет дождь. Нет солнца. На деревья посмотрел, рукой прошел, определился.  Если я в России, то надо переть на запад. Пошел. Чем дальше, тем  вернее ко мне возвращалась  способность чувствовать. Иду. Как будто разом сущность проявилась. Справа тишина, слева гукнул тепловоз. Бля… Россия, точно. Дома!   Сомнение закралось: тепловозы ведь остались и в Канаде. Деревья  стали редеть и, наконец, открыли перспективу. Болото впереди водой чистой отделено от леса. Подошел и пригоршней черпнул. Из воды на меня старик смотрел семидесятилетний.

Ну…, Кранты. Я сел и снова глянул. Та же рожа. Как так, мне же 27 лет. Себя послушал. Действительно  - старость. Машинально рука полезла за сигаретой. Бля… Мальборо, я ведь курю Винстон, ну Кэмел, на крайняк, когда я за бугром. В Москве – Ява. Картинка: старик, лукошко, лес, болото. Представил себе картинку эту. Блядь, заскучал. Снял часы посмотреть, что это за штука.  Посмотрел, 10 утра, и бросил их в болото. По карманам рукой прошел. Там есть что-то  Полез в правый, в брюки. Там у меня, мелкий нал обычно. У меня с погонами оклад – 180 рэ. А тут их тьма. Примерно зарплата, годовая. Да и бумажки мне эти не знакомы. Но написано на каждой, что рубли это. Полез в рубашку, я никогда такой не видел. В левом, на груди, обычно лежит ксива. Но перед командировкой я сдал её. Есть. Вытаскиваю, Вместо красной, зеленая: Ветеран Афганистана. Властям предписано оказывать содействие. Печать. Подпись. Бля.. полный пиздец. На фото я – мне тут лет сорок и в гражданке. Что за наваждение. Только что, перед лавиной голова работала со скоростью швейной машинки. Калашников не сможет, раз в миллион быстрее. Вот. Тут апатия безысходности давить стала и я прилег у озерка этой – лужи, на травке растянулся. Мыслей нет. Может, заснул, а может, нет. Не знаю. Тут снова слева гукнуло. Вот, Мудак, рядом ведь железная дорога.

 Иду, четко туда, где звук засёк, - на север. Лес стал густеть, трава уже не цепляется к ногам, земля упруга и я двигаюсь свободно и легко. Вышел. Передо мной пути, рванулся было, и тут, будто кто-то за руку схватил. Залёг. Гукнуло, идёт тепловоз и что-то тащит. Древесина! Тепловозик не большой. Но: красный! У нас вся железка зелёная.  Где я? Лежу, понять пытаюсь.